Но вернёмся сюда,на это самое место, где холодная металлическая конструкция медленно промораживает меня изнутри, но не "как тогда", а скорее "как всегда". Наверное надо разьяснить разницу, ведь это разные понятия, мне понятные, но для других тёмные и местами страшные, хотя, если разобраться, то страшного ничего нет, по крайней мере для окружающих. Но чтобы понять, стоит отойти от самой конструкции и присесть на траве на некотором расстоянии от места, которое стротели выбрали для постройки этого ( так как мы сидим перед конструкцией, то видим её со стороны) купола, а если совсем точно - детской паутинки. Ну вот. именно в этот момент всё становится простым и понятным, ведь все в детстве сидели на этой самой паутинке и каждый может представить какая она холодная, когда на неё садишься.
Теперь же начинается сложная часть обьяснения, надо (причём срочно) обьяснить как паутинка может холодить "как тогда", а это не просто. Для начала надо вабрать из скудного набора варриантов времени суток "день" и "вечер" и обьяснить, что это было где-то посередине; точнее сказать не получится в силу лексических особенностей тех языков которыми я мог бы оперировать, а прежде всего русского, но пожалуй это не так важно.
И так, представте себя в вагоне метро. если вы никогда в нём не были, то можно просто представить себя в вагоне поезда, трамвая или электрички. Вы несётесь по надземной части паутины метрополитена, где-нибудь в районе "Багратионовской" или "Фили" и грустно смотрите в окно; лучше всего чтобы у вас были какие-нибудь проблемы, не серьёзные, но привлекающие к себе внимание. А за окном, там дождь, не ливень, а именно дождь. с большими выразительными каплями, которые разбиваясь о стекло, становятся потоками, сливаются между собой в струи, через которые смотреть как-то особо тосклива; а по времени сейчас уже не день, но ещё и не вечер, за окном промокшие одуванчики, те что успели стать одуванчиками. не разлетаются от ветра, а робко падают на землю, пролетев не больше двух-трёх сантиметров, те лдуванчика, что ещё не успели распушиться, они закрыли свои жёлтые солнцеобразные цветки и из вагона, окна которого покрыты струями дождя, как будто неизвестные хулиганы забросали окна камнями и теперь они покрылись трещинами, их невозможно разглядеть, хотя очень хочется - хочется чего-то светлого, тёплого, живого.
И вот ты доезжаешь до своей станции, а она неприменно на поверхности, открыта всем ветрам и дождям; а дождь ты даже любишь, и даже ветер- тоже обьект твоей страсти, но сегодня они не радуют. а заставляют так достаточно зарактерно сжаться и нахохлиться, как воробей, сидящий на маленьком выступе в стене, под самой рышей. Ты поворачиваешься назад, смотря на то вагон, из которого ты толькочто вышел, и видишь там за окном Её, ту самую, что давала тебе силы пока ты ехал; она это знала и даже была рада этому, но теперь вы в разных мирах, она последний раз смотрит сквозь струи дождя и мутное стекло на тебя, а ты стоишь под этим дождём, смотришь в стекло, но видишь странное заклинание, не дающее посмотреть сквозь закрытые, и уже отезжазающие двери поезда, ты видишь "ясьтянолсирП еН". И стекло уже не пропустит назад, уже поздно, теперь твой путь отделён от этого вагона и его электрического света, поезд уже пронёсся мимо тебя, скрылся за поворотом, а ветер, погнавшись за ним, покачнул тебя и на секунду превратил дождь в брызги, которые покружив вокруг тебя упали на бетонный пол перрона, та твою одежду и обувь, после этого ты достаёшь пачку сигарет ( не важно какой марки), выуживаешь понравившуюся сигарету, достаёшь из другого кармана зажигалку; обычно ты делаешь это долго, ища сначала сигареты, потом зажигалку, шаришь по всем карманам. а находишь в сумке, но сейчас это происходит моментально - одна рука сразу находит сигареты, другая зажигалку и ты быстро прикуриваешь, а дождь соглашается не тушить твои сигаруты и, идя по перрону, ты замерзаешь не "как всегда"; обычно ведь как замерзаешь? Ясное дело от холода, а сейчас тебе не холодно, тебе зябло и не от погоды, она то как раз такая, какая тебе нравится; а зябко тебе от того, что теперь ты один по пути домой, и что одуванчики закрылись или облетели, дождь не прекратится, а ветер жадно пристал к угольку сигареты и скурит её быстрее, чем ты успеешь зделать третью затяжку. Но теперь ты начинаешь верить, что твой путь в твой личный "Истлан" не прервётся и ты рано или поздно увидишь эту прекрасную местность.
А то место, в котором я сейчас, оно не изменилось, только дерево ссохлось сильнее, а качели, которые стоят впереди перекрасили, но шум листвы остался прежним.
Особое спасибо А. Галицкой за редакцию рукописного варрианта.